Махарши, Бхагаван Шри Рамана

Кто я?

Каждое живое существо стремится быть счаст­ливым, не подверженным печали, и каждый имеет вели­чайшую любовь к себе, вызванную единственно тем фак­том, что счастье — его подлинная природа.. Для обретения такого знания исследование [джняна вича­ра] “Кто я?” при поиске Себя, “Я семь”, одно является наилучшим средством*.

“Кто Я?”** Это физическое тело не есть Я, и пять органов чувственного восприятия1 не есть Я; пять органов внешней активности2 не есть Я, и пять жизненных сил3 не есть Я, и даже мыслящий ум не есть Я. То бессознательное состояние неведения, в котором сохраняются единственно только тон­кие васаны (склонности ума), тогда как имеется свобода от функциональной активности органов чувств и ума и не со­знаются обьекты чувственного восприятия, также не есть Я.

Поэтому после суммарного отвержения всех вышеупо­мянутых телесных наложений и их действий: “Я не это, нет, и это не Я, и это” — то, которое остаётся отдельным и единственным, самим по себе, то чистое Сознание и есть то Я. Это Сознавание себя по самой своей природе — Бытие-Сознание-Блаженство [Сат-Чит-Ананда].

Если ум, который суть инструмент познания и основа всей активности, успокаивается, то восприятие мира как объективной реальности прекращается. Пока иллюзорное восприятие змеи в верёвке не исчезнет, верёвка, на кото­рой иллюзия сформировалась, не воспринимается как та­ковая1. Подобным образом, пока иллюзорная природа вос­приятия мира как объективной реальности не исчезнет, видение своей истинной природы, “Я есмь”, на которой иллюзия образовалась, не будет достигнуто.

Ум — это уникальная в своём роде сила, шакти, в Атмане, в “Я есмь”, посредством которой мысли прихо­дят к человеку. Если устранить все мысли и исследовать остаток, то обнаружится, что отдельно от мысли нет такой вещи, как ум. Поэтому мысли сами составляют ум.

Также нет и такой вещи, как физический мир, отдель­ной и независимой от мысли. В состояниях бодрствования и сновидений мысли присутствуют и также присутствует мир. Как паук выпускает паутину и снова втягивает её в себя, так и ум проецирует мир вне себя и снова растворяет его в себе.

Мир воспринимается как очевидная объективная реаль­ность, когда ум обращен вовне, покидая таким образом свою тождественность с “Я есмь”. При таком видении мира истинная природа “Я есмь” не открывается; и наоборот, когда “Я есмь” осознано, мир перестаёт казаться объек­тивной реальностью.

Неуклонным и непрерывным исследованием природы ума он преобразуется в ТО, к которому “Я” относится, и оно есть, в сущности, Я, “Я есмь” [атма-сварупа]. Для своего существования ум обязательно должен зависеть от чего-то грубого; он никогда не существует сам по себе. Именно этот ум иначе называют тонким телом, эго, душой, или дживой.

То, что возникает в физическом теле как “я”, есть ум. Если исследовать, откуда в теле “я”-мысль возникает преж­де всего, то обнаружится, что из Сердца, или хридаям1. Оно — Источник и Опора ума. Или, с другой стороны, даже если просто непрерывно повторять про себя, внутренне, “Я — Я”, с цельным умом, остановленным на этом, та­кое повторение также ведёт к тому же Источнику.

Первой и самой главной из всех мыслей, возникающих в уме, является первичная “я”-мысль. Только после подъё­ма, или начала, “я”-мысли возникают бесчисленные дру­гие мысли. Иными словами, только после того как появи­лось местоимение первого лица, “я”, на ум приходят мес­тоимения второго и третьего лица (“вы”, “он” и т. д.), и они не могут существовать без “я”.

Поскольку каждая очередная мысль может возникать только вслед за подъёмом “я”-мысли и так как ум есть не что иное, как связка мыслей, ум успокаивается только исследованием “Кто я?”. Более того, неотъемлемая “я”-мысль, подразумеваемая под “я” в таком исследова­нии, разрушив все остальные мысли, в конце концов унич­тожится, или истребится, сама, подобно палке, используе­мой для перемешивания погребального костра.

Даже когда в течение такого исследования пускают ро­стки посторонние мысли, не пытайтесь завершить возни­кающую мысль, а, наоборот, глубоко вопрошайте внутри: “Для кого пришла эта мысль?” Безразлично, сколько мыс­лей при этом к вам придёт; если вы с высокой бдительно­стью при возникновении каждой мысли будете немедленно исследовать, для кого она пришла, то обнаружите, что “Для меня”. Если затем вы спросите: “Кто я?”, то ум обратится вовнутрь и возникшая мысль также успокоится. В этом методе, когда вы всё более и более упорствуете в практи­ке Само-исследования, ум приобретает большую силу и способность пребывать в своем Источнике.

Только когда тонкий ум обращается вовне посредством активности интеллекта и органов чувств, появляются эти грубые имена и формы, составляющие мир. Но когда, с другой стороны, ум твердо пребывает в Сердце, они идут на убыль, исчезают. Сдерживание уходящего ума и его поглощение в Сердце известно как “обращённость во­внутрь”, антар-мукха-дришти. Отпускание ума и его вы­ход из Сердца называется “обращённость вовне”, бахир-мукха-дришти.

Если такой практикой ум поглощается в Сердце, то эго, или “я”, которое является центром множества мыслей, окон­чательно исчезает и чистое Сознание, или “Я есмь”, живу­щее во всех состояниях ума, одно остаётся, сверкая. Это есть то состояние, где нет ни малейшего следа “я”-мысли, то есть Само истинное Бытие. Его называют Покой, или Тишина, мауна.

Это состояние простого пребывания в чистом Бытии из­вестно как “видение глазом Мудрости” [джняна-дришти]. Оно означает и подразумевает полное успокоение ума в “Я есмь”. Что-либо иное, а также психические силы ума, такие как чтение мыслей, телепатия и ясновидение, не мо­жет быть Мудростью.

Только “Я есмь” [атма-сварупа] существует и является Реальностью. Тройственная действительность мира, инди­видуальной души и Бога есть, подобно иллюзорному отли­ву серебра в перламутре, лишь воображаемое творение в Атмане. Эта триада появляется и исчезает одновре­менно. “Я есмь” одно есть мир, “я” и Бог. Всё, что суще­ствует, — не что иное, как проявление Высочайшего.

Для успокоения ума нет других более эффективных и соответствующих средств, чем Само-исследование [атма-вичара]. Пусть даже другими средствами ум и ус­покоен, но это лишь кажущееся успокоение: он подни­мется снова.

Например, ум успокаивается практикой пранаямы (сдерживание и контроль дыхания и жизненных сил). Однако такое успокоение длится только пока сдерживание дыхания и жизненных сил продолжается; а когда они от­пущены, ум также освобождается и немедленно, об­ратившись вовне, продолжает блуждать, повинуясь силе своих скрытых склонностей.

Источник ума тот же, что и дыхания и жизненных сил. Поистине, множество мыслей составляет ум, а “я”-мысль — первичная мысль ума, и она сама есть эго. Но дыхание также имеет источник в том же месте, откуда возникает эго. Поэтому, когда ум утихает, дыхание и жизненные силы тоже успокаиваются, и наоборот, когда последние успоко­ены, ум также утихает.

Дыхание и жизненные силы — грубые проявления ума. До самой смерти ум подкрепляет и поддерживает эти силы в физическом теле, а когда жизнь угасает, ум окутывает их и уносит с собой. В глубоком сне, однако, жизненные силы продолжают действовать, хотя ум и не проявлен. Это происходит согласно Божественному закону — для защи­ты тела и удаления возможных сомнений, живо оно или мертво, в то время когда человек крепко спит. Без такого природного механизма спящие тела часто бы кремирова­лись живыми. Жизнеспособность, очевидная в дыхании, оставлена умом как “наблюдатель”. Но в бодрствующем состоянии и в самадхи, когда ум успокаивается, дыхание также успокаивается. По этой причине (поскольку ум спо­собен поддерживать и контролировать дыхание и жизнен­ные силы и, следовательно, лежит за ними) практика ды­хательного контроля просто полезна в успокоении ума, но не может вызвать его окончательного угасания.

Подобно дыхательному контролю, медитация на фор­мах Бога, повторение священных слогов [мантра-джапа] и регуляция питания лишь помогают контролировать ум. Посредством практики медитации или повторения мантр ум становится однонаправленным. Так же как цепь, встав­ленная в постоянно ищущий что-либо хобот слона, лишает его возможности тянуться к другим предметам, так и веч­но беспокойный ум, воспитанный и приученный к имени и форме (Бога) медитацией или повторением мантр, будет неизменно держаться только этого.

Когда ум разделён и рассеивается в неисчислимо ме­няющихся мыслях, каждая отдельная мысль становит­ся крайне слабой и неэффективной. Когда, наоборот, та­кие мысли утихают все более и более, пока они в конце концов не сводятся к нулю, ум становится однонап­равленным и, приобретая таким образом силу и вынос­ливость, легко достигает совершенства в Само-иссле­довании [Атма-вичара].

Регулирование диеты, ограничение её саттвической пи­щей1, принимаемой в умеренном количестве, — наилучшее из всех правил поведения*, и оно в наибольшей степени спо­собствует развитию саттвических качеств2 ума. Последние, в свою очередь, помогают в практике Атма-вичары.

Неисчислимые вишайя-васаны (тонкие склонности ума, касающиеся объектов чувственного удовольствия), быст­рой чередой приходящие друг за другом, словно волны океана, возбуждают ум. Однако они тоже сникают и в кон­це концов разрушаются при постепенной постоянной прак­тике Атма-дхьяны, или медитации на “Я есмь”. Не остав­ляя места для сомнений, возможно ли просто пребывать как Само “Я есмь” или уничтожить все васаны, следует твёрдо и безостановочно продолжать медитацию на “Я есмь”.

Каким бы грешным человек ни был, если он прекратит безутешные причитания: “Увы! Я — грешник, как же я теперь достигну Освобождения? ” и, отбрасывая прочь даже мысль о своей греховности, будет усердно медитировать на “Я есмь”, то непременно будет спасён.

Пока в уме сохраняются васаны (тонкие склонности ума), необходимо продолжать исследование “Кто я?”. По мере возникновения мыслей их следует разрушать — здесь и теперь — в самом источнике их появления методом Само-исследования.

Отсутствие желания чего-либо внешнего себе составля­ет вайрагью (бесстрастие), или нирасу (свободу от жела­ний). Неуклонное удержание “Я есмь” составляет джняну (Знание). Но в действительности вайрагья и джняна — одно и то же. Подобно ловцу жемчуга, прикрепляющему к по­ясу камень, чтобы опуститься на дно моря за жемчужи­ной, каждый устремлённый, вооружившись вайрагьей, может глубоко погрузиться в себя и осознать драгоценный Атман. Если серьёзный искатель будет культивировать только постоянное и глубокое созерцательное “вспомина­ние” [смрити] истинной природы “Я есмь”, до того как осознает Его, то одного этого будет достаточно. Отвлекаю­щие мысли подобны врагам в крепости. Пока они владеют ею, они, безусловно, будут продолжать вылазки. Но если их истреблять по мере появления, то крепость в конце кон­цов падёт.

Бог и Гуру в действительности не различаются, они — одно и то же. Тот, кто заслужит Милость Гуру, несомненно будет спасён и никогда не будет покинут, точно так же, как жертве, попавшей в пасть тигра, уже никогда из неё не вырваться. Но ученик, со своей стороны, должен непо­колебимо следовать Пути, показанному Учителем.

Твёрдое и дисциплинированное пребывание в Атмане [Атма-ништха], не оставляющее места любой мысли, кроме глубокого созерцания “Я есмь”, составляет само­отдачу высочайшему Господу. Какие бы ноши ни опуска­лись на Бога, Он несёт их. Это не поддающаяся определе­нию Сила Бога предопределяет, поддерживает и контро­лирует всё происходящее. Почему же тогда мы должны беспокоиться, мучимые нескончаемыми мыслями, говоря: “Поступить ли мне так? Нет, этак”, вместо смиренного, но и счастливого подчинения этой Силе? Мы знаем, что поезд везет все грузы, так для чего после посадки держать свой багаж на коленях, когда можно положить его на полку и сидеть спокойно?

То, которое есть Счастье, есть также и “Я есмь”. Счас­тье и “Я есмь” не различаются, они — одно и то же. Это “Я есмь”-Счастье [атма-сукхам] только и является реаль­ным. Ни в одном из бесчисленных объектов земного мира нет ничего, что можно было бы назвать Счастьем. Но из-за нашего полнейшего невежества и неблагоразумия мы во­ображаем, что получаем счастье от них. Наоборот, когда ум направляется наружу, он испытывает боль и страда­ние. Действительно, лишь когда наши желания исполне­ны, ум, возвращаясь к своему Источнику, переживает толь­ко Счастье, присущее “Я есмь”. Подобным образом в со­стояниях глубокого сна, при погружении в “Я есмь” [са­мадхи], при обмороке или когда желаемое достигнуто, а нежелаемое устранено, ум обращается вовнутрь и наслаж­дается тем Счастьем “Я есмь”. Такое беспорядочное блуж­дание — то уход от “Я есмь”, то возвращение к Нему снова и снова — есть бесконечная и изнурительная участь ума.

Тень от дерева приятна, вне её — обжигает жара. Чело­век, много ходивший под солнцем, ощущает блаженство прохлады, когда достигает тени. Не разумен тот, кто по­стоянно уходит из тени на солнце, а затем возвращается обратно в тень. Мудрый неизменно остаётся в тени. По­добно этому ум просветлённого Мудреца [джняни] никогда не покидает Брахмана, Абсолют. Ум невежественного, с другой стороны, приходя в феноменальный мир, испыты­вает боль и страдание, а затем, поворачиваясь на короткое время к Брахману, переживает Счастье. Такова природа ума невежды.

Этот феноменальный мир, однако, есть не что иное, как мысль. Когда мир отступает из поля зрения, то есть при свободе от мысли, ум наслаждается Счастьем “Я есмь”. Наоборот, когда мир появляется, то есть когда мысль воз­никает, ум переживает боль и страдание.

Солнце всходит без собственного своего желания, при­нятия решения или усилия, однако только от одного его присутствия линза выделяет тепло, лотос расцветает, вода испаряется и люди выполняют свои разнообразные жиз­ненные дела, а затем отдыхают. Как иголка движется в присутствии магнита, так и душа, джива, подверженная тройственной активности — творения, сохранения и разру­шения, которая вызвана просто уникальным Присутстви­ем высочайшего Господа, выполняет действия в соответ­ствии со своей кармой, а затем приходит к покою. Но Сам Бог не имеет намерения; никакое действие или событие не затрагивает даже края Его Бытия. Это состояние чистой отчужденности подобно тому, как жизненные активности не влияют на солнце, а достоинства и недостатки низших четырёх элементов не влияют на всепроникающий Эфир*.

Все без исключения Писания свидетельствуют, что для достижения Спасения следует успокоить ум; а если уже известно, что сдерживание ума — конечная цель, то беспо­лезно вечно изучать их. Для такого сдерживания требует­ся подлинное исследование внутри себя самовопрошанием “Кто я?”. Как можно вести это исследование в поиске “Я семь”, просто изучая Писания?

Следует осознать Себя, “Я есмь”, собственным Глазом Мудрости [джняна-кан]. Разве Рама** потребует зеркало, чтобы узнать, что он действительно Рама? Представление о себе (“я”) пребывает внутри пяти оболочек1, тогда как Писания находятся вне их. Поэтому тщетно посредством изучения Писаний искать “Я есмь”, которое должно быть осознано суммарным отвержением ровно пяти оболочек.

Исследование: “Кто я, находящийся в оковах?” и позна­ние своей подлинной природы одно есть Освобождение. Со­хранять ум постоянно повёрнутым вовнутрь и пребывать таким образом в “Я есмь” только и есть Атма-вичара (Само-исследование), тогда как дхьяна (медитация) состо­ит в усердном созерцании “Я есмь” как Сат-Чит-Ананды (Бытия-Сознания-Блаженства). Действительно, придёт вре­мя, когда придётся забыть все свои знания.

Так же как бесполезно анализировать мусор, который нужно смести и выбросить, так и тому, кто стремится по­знать Себя, нет нужды подсчитывать таттвы2, окутыва­ющие “Я есмь”, и исследовать их вместо того, чтобы от­бросить Он должен рассматривать феноменальный мир по отношению к себе просто как сновидение

За исключением того, что бодрствующее состояние дли­тельно, а состояние сна — коротко, между ними различий нет. Как события бодрствования кажутся реальными лишь при бодрствовании, так и события сна — в период сна. Единственно, что в сновидениях ум принимает другую фор­му, или телесную оболочку. Ибо и в бодрствовании, и во сне мысли, с одной стороны, и имена и формы*, с другой, возникают одновременно.

Нет двух умов — одного хорошего и другого дурного. Ум только один. Это лишь васаны, или склонности ума, бывают двух сортов, хорошие и благоприятные, дурные и неблагоприятные. Когда ум находится под влиянием благо­приятных склонностей, его называют хорошим, а небла­гоприятных — дурным. Какими бы злыми ни казались дру­гие люди, неправильно ненавидеть или презирать их. Сле­дует одинаково сторониться и симпатий и антипатий, и любви и ненависти. Также неправильно позволять уму ча­сто останавливаться на объектах или делах мирской жиз­ни. Насколько возможно, не следует вмешиваться в дела других. Всё, что предлагается другим, в действительности есть предложение себе; если только эта истина осознана, кто откажет в чём-либо другим?

Если эго возникает, всё остальное также возникает, если оно стихает, то и всё также стихает. Чем глубже наше сми­рение, тем лучше для нас. Если только ум успокаивается, то какая разница, где доведётся жить?